Развитие торговли и общественного питания в период перестройки — одно из самых загадочных явлений в экономике тех лет. Ни в одной из других отраслей разрыв между официальной статистикой и реальностью не был так велик, как в этой отрасли. С другой стороны, поражает разрыв между провозглашенным, как минимум, в 1988 году переходом к рынку и практической неподвижностью организационных форм и методов хозяйствования самой рыночной отрасли экономики — государственной и кооперативной торговли и общественного питания.
Начну рассмотрение положения в этой отрасли с самых общих и обычно достоверных показателей ее деятельности. Они представлены в табл. 22.
Таблица 22. Основные показатели развития торговли и общественного питания
в СССР и РСФСР в 1987-1991 годах
в СССР и РСФСР в 1987-1991 годах
Данные табл. 22 представляют достаточно причудливую картину состояния торговли и общественного питания в период перестройки. Наиболее очевидно (если доверять этим данным) различие между периодом до 1990 года и после 1990 года. До 1990 года просматривается либо рост (по площадям), либо застой (по занятости). После 1990 года очевидный спад, как и в других отраслях экономики. Таким образом, обнаруживается существенное расхождение между взаимосвязанными показателями. Оно может объясняться повышением производительности труда в торговле и общественном питании. Поскольку вряд ли произошло существенное повышение механизации труда в этой слабомеханизированной отрасли (парк многих видов торгового оборудования между 1987 и 1990 годами даже сократился) [89], речь может идти либо о лучшем использовании этого оборудования, либо об интенсификации труда занятых за счет худшего обслуживания покупателей. Чаще всего вопросы возникают в отношении того, в какой степени эти данные отражают огромный рост после 1988 года кооперативной и индивидуальной торговли и общественного питания. Есть серьезные основания полагать, что статистика отражала лишь часть занятых в кооперативном секторе торговли и совсем не отражала занятых в индивидуальной частной торговле на вещевых рынках и в связанной с ними огромной «челночной» торговле. Об этом говорит уже стабильность занятых после 1988 года, но также и ничтожное число занятых в торговых кооперативах и кооперативах общественного питания на 1 января 1991 года [90]. У этих секторов торговли и общественного питания была (пусть и небольшая) сеть складских помещений и мест общественного питания.
Для оценки развития торговли в этот период воспользуемся также и данными официальной статистики о реализации основных предметов потребления через государственную и кооперативную розничную торговлю (табл. 23).
Данные табл. 23 говорят о значительном росте розничного товарооборота в государственной и кооперативной (системы «Центросоюза») торговле в 1987-1990 годы по подавляющему большинству названных товаров. При этом наиболее интенсивный рост наблюдался до 1989 года. Менее интенсивным он был после 1989 года. И наконец обвал произошел после 1990 года, когда стало очевидно всеобщее сокращение продаж. Эти данные достаточно хорошо согласуются по большинству указанных товаров с данными об их производстве (они были приведены выше) и импорте-экспорте в рассматриваемый период [91]. Сведения по продаже товаров также хорошо согласуются с данными баланса денежных доходов и расходов населения в части покупок товаров и оплаты услуг с учетом роста цен в этот период [92]. Однако данные официальной статистики о росте розничного товарооборота за 1986- 1990 годы на 38 % выглядят в свете приведенных данных все же явно преувеличенными [93].
Таблица 23.
Продажи государственной и кооперативной торговли в СССР и РСФСР
в натуральном выражении в 1987-1991 годах
Источники. По СССР: Народное хозяйство СССР в 1990 году. - М., 1991. - С. 131-132, 134. Торговля в СССР. - М., 1989. - С. 148. По РСФСР: Народное хозяйство РФ. 1992. - М., 1992. - С. 185.
Вместе с тем некоторые позиции табл. 23 вызывают сомнение в их достоверности, как и соответствующие данные о производстве товаров. Сомнения возникают прежде всего в связи с очевидным для современников событий несоответствием между этим видимым значительным ростом и колоссальным дефицитом почти всех товаров из приведенного списка к концу 1980-х годов. Имеются, однако, и другие основания для сомнений. Так, значительный рост продаж мясных и молочных продуктов, даже с учетом выросшего импорта мяса и животного масла в этот период, плохо согласуется с малым ростом выбракованного на убой скота и даже некоторым падением поголовья коров, общего расхода кормов и расхода кормов на голову скота [94]. Остается предположить значительное увеличение веса единицы забитого скота и удоя молока, что, однако, плохо согласуется с общими экономическими тенденциями этого периода. Еще большее недоумение вызывают данные о продажах в этой системе легковых автомобилей. Эти сведения из табл. 23 не согласуются с данными о производстве легковых автомобилей в те годы (импорт легковых автомобилей в этот период производился в незначительных количествах). Соответствующее сравнение приведено в табл. 24.
Таблица 24. Сравнение производства и продажи легковых автомобилей
в СССР в 1985-1990 годах, млн шт.
в СССР в 1985-1990 годах, млн шт.
При анализе данных табл. 24 следует иметь в виду, что в этот период импорт легковых автомобилей по официальным каналам не производился, по неофициальным — до 1989 года импорт легковых автомобилей был минимальным (по истории развития автомобильной промышленности, опубликованной в Интернете, в 1986 году он составил 25 тыс. шт.) [95]. Между тем из приведенных данных следует, что уже в 1985 году появляется необъяснимое превышение объема продаж над внутренним потреблением, а в 1989-1990 годах эта разница приобретает просто колоссальные размеры. Информацию об этом можно проверить по данным о наличии легковых автомобилей у населения с учетом их реального срока службы. Расчет приведен в табл. 25.
Таблица 25. Расчет обеспеченности населения легковыми автомобилями в 1985-1990 годах
Источник. Народное хозяйство СССР в 1990 году. - М., 1991. - С. 67, 142.
Как видим, между 1985 и 1990 годом число легковых автомобилей у населения выросло ровно на 4 млн шт., или на 800 тыс. шт. ежегодно. По данным российской специальной литературы, средний срок службы легковых автомобилей у населения в те годы превышал 20 лет [96]. Следовательно, в этот период выбывали автомобили, произведенные между 1965 и 1970 годом, когда их производилось немногим более 300 тыс. шт. в год. С учетом выбытия продажи автомобилей как будто никак не могли превышать, скажем, в 1988 году 1,16 млн шт. вместо 1 млн шт. по официальной статистике. Вопрос о реальном объеме продаж, таким образом, остается неясным. Положение стало меняться только в самом конце 1980-х годов, когда появился частный ввоз иностранных автомобилей, зачастую подержанных, но нередко и новых - их даже при очень высоких ценах могли купить разбогатевшие «новые русские». По уже упоминавшейся истории автомобильной промышленности России (из Интернета, со ссылкой на журнал «За рулем»), в 1990 году этот импорт составил 170 тыс. иномарок, а в 1991 году — в 2 раза больше [97]. Но здесь мы уже подходим к частному (легальному и нелегальному, теневому) сектору советской торговли, который бурно развивался в конце 1980-х годов.
Обычно эту проблему рассматривают под углом зрения новых торговых структур, возникших легально или нелегально в период перестройки. Однако вопрос гораздо глубже. Дело в том, что и государственная, и кооперативная торговля значительную часть своих операций осуществляла так же, как и в последний доперестроечный период, но в еще больших масштабах — нелегально. Это было следствием растущего разрыва между уровнем цен в государственной и кооперативной торговле и на черном рынке, где они складывались под влиянием растущей инфляции и социальной дифференциации. Руководители торговых организаций должны были отличаться кристальной честностью, чтобы избежать соблазна реализовывать свой товар на черном рынке при все уменьшающемся, в связи с ослаблением государства, риске. Существует даже оценка, согласно которой в 1990 году только 40 % продуктов питания поступало населению через официальную систему распределения [98]. Мне трудно себе представить, каким образом можно было установить эту долю, но, очевидно, она была значительной.
Впервые в массовом масштабе и по достаточно большому кругу товаров исследование разницы в прейскурантных ценах и ценах черного рынка было проведено ЦСУ СССР в конце 1990 года, когда инфляция в стране уже бушевала в областных, краевых и республиканских центрах. Оно выявило огромную разницу между прейскурантными ценами и ценами черного рынка. Так, по большинству продовольственных товаров эта разница превышала 4 раза, в том числе по мясу — 4,8, рыбным консервам и фасованным конфетам — 4,4 раза [99]. По мебели этот разрыв составил в среднем 2 раза, по товарам культурно-бытового назначения — от 2,6 до 2,8, по автомобилям ВАЗ — 4,4, одежде и обуви — от 3 до 4,8, в том числе по мужским и женским ботинкам в 4,8 и 4,5 раза. Очень значительным было превышение цен черного рынка над прейскурантными и по строительным материалам, в том числе по кирпичу — в 4,8 раза. Но самым высоким было превышение по лекарствам — в 19 раз! [100]. При такой колоссальной разнице в ценах открывалась возможность получения огромной прибыли торговыми работниками при продаже товаров на черном рынок. Конечно, эти возможности были ограничены размерами черного рынке. По таким высоким ценам товары могли покупать только самые обеспеченные слои населения. Но они были уже не столь малочисленны. Помимо старой советской буржуазии (те же торговые работники, «цеховики» и фарцовщики, номенклатура) к ним добавились кооператоры и другие «новые русские», при этом зачастую не нужно было даже выносить товары за пределы магазинов. Их приобретали в обмен на другие товары и услуги сами же торговые работники для себя и своих родственников, работники контролирующих органов и рэкетиры. ЦСУ СССР оценивало переплаты населения за приобретение товаров, пропущенных через черный рынок, только по непродовольственным товарам в размере 5 млрд р. в год (в 1990 году) [101]. Если верить этим данным, из государственной и кооперативной торговли «утекало» не более 1-2 % товарной массы (часть продукции на черный рынок поступало из производственных кооперативов и контрабандного импорта). В это невозможно поверить. Более правдоподобным выглядит предположение о том, что услугами черного рынка постоянно или часто (чтобы не стоять в очередях или не унижаться до сделок с торговыми работниками, или получать товары лучшего качества) предпочитали пользоваться наиболее состоятельные представители советского общества, многие из которых успели изрядно обогатится в период перестройки. Пусть, например, их доля в населении составляла 10 %. Учитывая, что они потребляли, как минимум, в 3 раза больше, чем в среднем население СССР, а цены черного рынка тоже в среднем в 3 раза превышали прейскурантные цены, получаем объем черного рынка равным 90 % от объема официальной торговли. Если допустить, что половину черного рынка составляли товары из государственной и кооперативной торговли, то получаем, что на черный рынок направлялось примерно 17 % товарных ресурсов общественного сектора торговли, а не 1-2 %, как это утверждает официальная статистика, и не 60 % — по независимым оценкам. От объема государственной и кооперативной торговли в 1990 году, равного 468,3 млрд р. [102], 17 % составляет 79,6 млрд р. по прейскурантным ценам и 238,8 млрд р. по ценам свободного рынка, что дает 51 % годового товарооборота государственной и кооперативной торговли в текущих ценах. Возможен ли такой огромный объем этого рынка, имелись ли у населения необходимые денежные ресурсы? Только вклады населения в Сберегательном банке СССР на конец 1990 года составляли 381,4 млрд р. [103]. Немалые средства люди имели и в виде наличных денег. Кроме того, за последние годы перестройки у населения появились валютные накопления в размере, по экспертным оценкам, на середину 1990 года 2 млрд долларов, или 40 млрд р. по ценам черного валютного рынка [104]. Эти накопления, по оценкам большинства экономистов, носили характер отложенного потребительского спроса состоятельных людей и в принципе могли быть брошены на потребительский рынок, когда впервые за многие годы появилась возможность приобретения нужных товаров. Это означало бы перемещение денежных средств и сбережений от их старых владельцев к новым — к собственникам предлагаемых на черном рынке товаров, к оптовым и розничным торговцам и их покровителям. Тем не менее приведенная оценка представляется завышенной. Не все сбережения уходили на потребительские нужды, часть из них тратилась в предпринимательских целях, часть все еще использовалась в целях накопления, несмотря на растущую инфляцию, экономически малограмотным населением. Да и продукты, изымаемые из общественного сектора торговли, нередко реализовывались по прейскурантным ценам в обмен на другие товары и услуги. В любом случае приведенные данные объясняют огромный товарный дефицит в легальной торговле, несмотря на рост товарной массы в стране. Они же дают представление о колоссальных масштабах перераспределения доходов на завершающем этапе перестройки в пользу торговли и торговых работников, их руководителей и покровителей. Речь шла о сотнях миллиардов рублей доходов теневой экономики в год, намного выше официальных данных о ее размерах, не превышавших по всем источникам 100 млрд р. в 1990 году.
Если от перераспределения товарных и денежных потоков перейти к их размерам, то надо определить их дополнительный объем в физическом выражении в сфере черного рынка (по сопоставимым ценам, прейскурантным или ценам черного рынка). Сюда надо отнести продукцию производственных кооперативов потребительского назначения, продукцию промышленных предприятий, реализуемую часто противозаконно на черном рынке вследствие более высоких цен (так, Норильский комбинат для своих работников приобрел в конце 1989 года у ВАЗа его автомобили по цене 5,5 тыс. долларов) [105], и, наконец, большую часть импортных потребительских товаров, которые стало возможно свободно приобретать и реализовывать в РСФСР частным лицам и компаниям. Для того чтобы судить о размерах этой торговли, достаточно оценить стоимость ввоза легковых автомобилей в 1990 году. Если предположить, что импортные автомобили в силу их более высокого качества продавались по цене в 10 тыс. долларов, то получаем их годовой объем реализации в 1990 году в 1,7 млрд долларов, или 34 млрд р. Помимо легковых автомобилей приобреталось и реализовывалось на черном рынке множество других импортных потребительских товаров: персональные компьютеры (преимущественно для организаций), бытовая электроника и телефония, одежда и обувь, пиво, кофе, кондитерские изделия («сникерсы» и «марсы»)... Если принять долю легковых автомобилей в общей продаже импортных потребительских товаров за одну треть, то получается весьма внушительный общий объем продаж только по этому сектору черного рынка — около 100 млрд р. в ценах черного рынка. В прейскурантных ценах это будет в три раза меньше. Следовательно, общий объем официального товарооборота должен быть увеличен примерно на 7 %. С учетом остальных прямых (а не за счет перепродаж) источников поступления товаров на черный рынок эта величина может вырасти, возможно, в 2 раза. Таким образом, в 1990 году реально произошло заметное увеличение розничного товарооборота. Другое дело, что это увеличение произошло за счет приобретения товаров наиболее состоятельными слоями населения, так как основная часть населения не могла приобретать товары по ценам черного рынка.
Означало ли сокращение реализации на официальном рынке на 17 % точно такое же сокращение потребления основными (90 %) слоями населения, покупающими товары на этом рынке? Не совсем. На официальном рынке покупали товары и часть номенклатуры, и торговые работники. Теперь же какая-то часть из этой категории вынуждена была приобретать товары на черном рынке, понеся немалые потери. Но порядок цифр эта величина все же отражает. Она показывает, какое резкое сокращение личного потребления преимущественно городского, а частично (по непродовольственным товарам) и сельского трудового населения произошло уже в 1990 году, что совершенно не отражается официальной статистикой. В то же время резкий рост цен на черном рынке не обязательно отражал снижение уровня жизни тех, кто приобретал товары на этом рынке. У многих из них денежные доходы выросли в десятки раз за год, и никаких потерь эта часть населения не почувствовала, даже наоборот. Об этом говорила хотя бы готовность состоятельных людей покупать в массовом количестве дорогие импортные автомобили.
Указанные процессы в розничной торговле продолжались и даже усиливались в 1991 году. Товарный дефицит продолжал расти, даже несмотря на произведенное в апреле 1991 года повышение прейскурантных цен на многие виды предметов потребления, преимущественно на непродовольственные товары. Произведенная одновременно щедрая денежная компенсация сохранила денежно-товарный дисбаланс. Особенно этот дефицит обострился в самом конце 1991 года, когда в ожидании объявленного заранее подъема розничных цен полки государственных магазинов буквально опустели. О том, что частный сектор успешно воспользовался этим дефицитом, говорит значительный рост ввоза импортных автомобилей в 1991 году по сравнению с 1990 годом.
Если ориентироваться на импорт иностранных автомобилей как на индикатор размеров импорта потребительских товаров, то можно считать, что он вырос в 1991 году примерно в 2 раза. При реальном сокращении товарной массы отечественных потребительских товаров в 1991 году примерно на 10-15 % и таких же масштабах сокращения розничного товарооборота государственной торговли (при прежнем размере утечек из нее в частную торговлю) можно считать, что общий товарооборот легальной и частной экономики не изменился. Произошел огромный рост удельного веса частной торговли и доли состоятельных слоев населения в общем потребительском спросе и покупках.
Для реализации товаров на частном рынке должны были создаваться частные торговые компании и магазины. Рассмотрим и эту проблему. Прежде всего возникли многочисленные оптовые компании. Их имена появились в рекламных объявлениях, которые в большом количестве публиковались с указанием реализуемых товаров в средствах массовой информации (например, в журнале «Огонек»), начиная с 1990 года. Здесь и знаменитый впоследствии «МММ», и «Прагма», и «Ортекс», и многие другие, включая уже упоминавшиеся предприятия Тарасова и Березовского. По-видимому, таких предприятий по всей стране уже в 1990 году было сотни. Стремительный их рост объяснялся фантастической прибыльностью торговли импортными товарами, часто совмещаемой с экспортом дешевых советских товаров. Для иллюстрации этой фантастической рентабельности приведу из газеты «Коммерсант» за конец 1991 года данные о самых выгодных для импорта товарах по схеме «валюта — товары — рубли — валюта» [106].
Производство промышленных потребительских товаров в СССР и РСФСР в 1987-1991 годах
Помимо оптовых компаний на частном рынке потребительских товаров активно функционировали и товарные биржи, и брокерские конторы, которые значительную часть своих операций производили с потребительскими товарами, преимущественно импортными. Нелегко было удержаться от частной торговли предметами народного потребления и многим промышленным предприятиям. Так, львовский завод «Электрон» продавал свои телевизоры в советской торговой сети в 1990 году по цене менее 1000 р., а в Польше их покупали по цене 200 долларов и выше [107], т. е. цена свободного рынка была в 4 раза выше.
Помимо крупных оптовых предприятий к деятельности по импорту товаров были привлечены многие десятки тысяч (если не сотни тысяч) «челноков».
Данных о числе открытых частных торговых точек по реализации импортных товаров почти нет. Официальная статистика ими не интересовалась, и они скорее всего вообще не регистрировались отдельно. Но можно полагать, что к концу 1991 года их было уже десятки тысяч по всей стране. Ввиду огромных трудностей с помещениями большинство их располагалось в подвальных помещениях жилых зданий, в арендуемых помещениях многих непроизводственных предприятий (например, в научных и проектных институтах), в спешно сооруженных относительно дешевых металлических киосках, на вещевых рынках — тоже в киосках и даже на деревянных ящиках, а то и просто на земле.
Появились в 1991 году и первые магазины, принадлежавшие иностранным собственникам или совместным предприятиям. Сведения о них весьма отрывочны (в отличие от иностранных предприятий общественного питания). Но вот журнал «Огонек» публикует рекламное объявление о принадлежащем фирме Estind International магазине Mia Shoe, торгующем итальянской детской обувью [108]. Но крупных торговых сетей среди них еще не было.
Как правило, частные торговые предприятия конца 1980 — начала 1990-х годов были весьма примитивными и по организации, и по материальному обеспечению. На большее у их владельцев не было ни знаний, ни поначалу средств, ни желания (предприятия и так приносили огромный доход). Прекрасное описание новых видов торговых заведений дал в самом начале 1992 года известный советский журналист Анатолий Рубинов в статье с выразительным названием «Разбойнички»: «Свезенный со всего света третьесортный товар оказывается в наших самых дорогих магазинах. Это появившиеся повсюду будки с тюремными железными решетками. В них проделан небольшой вырез, способный пропустить разве что импортные женские сапожки, но только по одному и вдобавок боком. Там есть все — от вульгарных шариковых ручек местного производства по двадцать рублей за штуку до роскошных заморских курток на пуху по двадцать тысяч рублей». Далее автор пространно рассуждает о том, каким образом в этой будке появляется жестяная кофейная банка бразильского кофе с двухлетней датой производства и надписью на английском «Союзплодимпорт» и аналогичные товары импортного и отечественного производства, явно предназначавшиеся для государственной торговли и чудесным образом вместо этого оказавшиеся в будках, по ценам в десятки раз большим. А. Рубинов смело для того времени называет этих новоявленных бизнесменов уголовниками.
Далее автор описывает неслыханно известную фирму, название которой каждый день мелькает и в газетах, и на телеэкране (не «МММ» ли: ее реклама печаталась чуть ли не в каждой центральной газете того времени с припиской внизу «у "МММ" — нет проблем»). «Мне довелось побывать в штабе фирмы. Это запущенное здание в несколько этажей. Здесь продается все — телефоны и джинсы, компьютеры и кофты, ксероксы и наборы дамских трусиков «неделька». В одном и том же грязном, заставленном ящиками, отсеке можно купить компьютер и бюстгальтер. Богатство и запущенность помещений фирмы напомнили мне поганый, но дешевый магазинчик в Антверпене» [109].
Сколько всего людей (на постоянной и временной основе) было привлечено к торговой деятельности — трудно сказать. Но, вероятно, речь уже для конца 1991 года шла о миллионах, включая «челноков». Производительность труда этих новоявленных торговцев даже на среднегодовой базе явно уступала работникам государственной торговли. Но при неслыханно высоких ценах и минимальных капитальных и текущих затратах владельцы этих частных торговых предприятий (включая «челноков») получали сказочные прибыли. Выигрывали и те немногие потребители, которые имели средства для приобретения недоступных для них ранее товаров. Часто это были те же торговцы. Но иногда и несостоятельные люди позволяли себе покупать недоступные в легальной торговле товары.
О состоянии общественного питания в период перестройки сведений еще меньше, чем по розничному товарообороту. Наиболее достоверные из них по государственному и кооперативному («Центросоюз») секторам представлены в табл. 26.
Таблица 26. Состояние общественного питания
в государственном и кооперативном секторах в
1987-1991 годах в СССР и РСФСР
в государственном и кооперативном секторах в
1987-1991 годах в СССР и РСФСР
Как видно из табл. 26, в государственном и кооперативном секторах общественного питания наблюдались примерно те же тенденции, что и в розничной торговле, — застой в 1988-1990 и спад в 1991 году.
Очевидно, что эти показатели преуменьшают размер падения в 1987-1991 годах, когда продовольственные товары из этого сектора утекали на черный рынок, а в 1991 году произошел огромный рост цен в этом секторе в сочетании со значительным сокращением реальных доходов основной части населения, что делало общественное питание недоступным для этой части населения. Любопытные свидетельства о росте цен в этом секторе приводит начальник первого главного управления КГБ СССР Л. Шебаршин. В ведомственной столовой управления обед в октябре 1990 года стоил 1,5 р., в сентябре 1991 «скромный» обед стоит 20 р., причем выбор блюд беднеет. Многие сотрудники уже не могут позволить себе роскошь пообедать, приносят бутерброды из дома [110]. Очевидно, такое значительное удорожание можно объяснить тем, что столовые лишились снабжения по государственным ценам, которые не менялись с апреля 1991 года, и вынуждены были приобретать продукты или часть из них по ценам свободного рынка.
О состоянии частного общественного питания в этот период сведений еще меньше, чем о частной розничной и оптовой торговле. Первые частные (кооперативные) предприятия общественного питания появились в стране в 1988 году (знаменитый ресторан Федорова на Кропоткинской). Любопытна их эволюция в последующий период (в тысячах на конец года): 1987 — 3,0; 1988 — 7,6; 1989 — 5,7; 1990 — 4,6 [111]. После первоначального быстрого взлета следует довольно резкий спад, чего не наблюдалось по другим видам кооперативов. О слабом развитии этих кооперативов говорит и ничтожная численность занятых в них: 44,5 тыс. человек на 1 января 1991 года, менее 10 человек — на кооператив [112]. Можно допустить, что имело место некоторое сокрытие и числа кооперативов, и работающих в них. Но вряд ли тенденция искажена. С другой стороны, в 1990 году часть кооперативов могла перерегистрироваться в малые предприятия разных форм частной собственности. Но скорее всего эта форма отечественного предпринимательства вследствие высоких цен, низкого качества продукции и обслуживания действительно не получила тогда развития. Состоятельные люди, число которых быстро росло, могли себе позволить питаться в дорогих государственных ресторанах, а некоторые из них — даже отправляться отмечать дни рождения за границу, как это сделал криминальный авторитет Леонид Билунов вместе со своими 150 коллегами, отправившись отмечать свой день рождения на автобусе в Будапешт [113].
В 1990 году появилось и уже упоминавшееся первое смешанное предприятие общественного питания — ресторан «Макдоналдс» в Москве, привлекший очень большое количество посетителей. Но ничего не известно об аналогичных попытках других компаний. Почти наверняка в крупных частных компаниях (например, крупных банках) появились тогда свои точки общественного питания. В целом, однако, из сказанного следует вывод о глубоком упадке этой отрасли в период перестройки. Она не давала столь быстрой прибыли, как оптовая и розничная торговля, и была в то же время в организационном и экономическом отношении довольно сложной, требовала большей культуры. Видимо, уже в 1991 году общественное питание перестало быть институтом народного потребления, каким оно было при советской власти, и стало институтом для состоятельных слоев населения (вспомните воспоминания Л. Шебаршина). Ясно, что это должно было привести к глубокому упадку общественного питания, ориентированного теперь лишь на немногочисленную группу населения.
Для более точной оценки состояния общественного питания в этот период недостает сведений о числе посетителей предприятий общественного питания — сведений, которые раньше публиковала советская статистика и которые, очевидно, перестали собираться начиная с 1991 года. Нет также и индекса цен на предприятиях общественного питания, чтобы дефлятировать изменение их объема оборота в текущих ценах.
Библиографические ссылки и примечания
89. Торговля в СССР. М., 1989. С. 410.90. Народное хозяйство СССР в 1990 году. М., 1991. С. 57.
91. Там же. С. 652-654.
92. Там же. С. 36.
93. Там же. С. 117.
94. Там же. С. 497-501, 510.
95. Российская автомобильная промышленность в эпоху перемен // www.autohistiry.ru
96. Там же.
97. Там же.
98. Денежная реформа в посткоммунистических странах. М., 1995. С. 66.
99. Спекулятивные цены // Экономика и жизнь. 1991.- № 10. С.13.
100. Там же.
101. Там же.
102. Народное хозяйство СССР в 1990 году. М., 1991. С.116.
103. Там же. С. 48.
104. Экономика и жизнь. 1991. № 1. С. 13.
105. Лесото Е. Норильский блокнот // Комсомольская правда. 1991. 13 июня.
106. Коммерсант. 1992. № 1.
107. Огонек. 1990. № 38.
108. Огонек. 1991. № 11 (задняя обложка).
109. Рубинов А. Страх // Литературная газета. 1992. 22 янв.
110. Шебаршин Л. Из жизни начальника разведки. М., 1994. С. 43, 138.
111. Народное хозяйство СССР в 1990 году. М., 1991. С. 56.
112. Там же. С. 57.
113. Билунов Л. Три жизни. М., 2007. С. 273-276.
Текст статьи приводится по изданию: Ханин Г.И. Экономическая история России в новейшее время / Монография в 2 т. Новосибирск: Издательство Новосибирского государственного технического университета, 2010. Т. 2. Экономика СССР и РСФСР в 1988-1991 годах. С. 202-216.